Войдя в дом, Сорел не обнаружил никого из взрослых и решил поинтересоваться у сестёр, не оставлял ли ему Сарэк каких-нибудь ценных указаний перед уходом, для чего направился прямиком в детскую, где не обнаружил ничего, кроме грязной кожаной куртки. Вот это номер… И куда они, спрашивается, все подевались?..
…Не прошло и часа, как Лея закрыла, наконец, воду и вылезла из ванны. Бросив на себя в зеркало недовольный взгляд, она поморщилась. Что и говорить, картина достойная — на одном колене красуется здоровенный багровый синяк, другое всё в ссадинах… Ближайшие две недели придётся проходить в брюках, невзирая на то, что сейчас лето, и даже в тени столбик термометра не опускается ниже сорока градусов! И всё из-за того, что в одном отдельно взятом земном звездолётчике взыграл тестостерон. Вот тебе и двадцать третий век, детка. Ничто не меняется…
Сорел прошёлся по первому этажу, прикидывая, куда могли запропаститься несносные создания. Взглянул на часы… м-да. Отмылся, называется. Вся тыльная сторона левой руки была покрыта маслянистой плёнкой первосортной болотной грязи. Сорела передёрнуло — он отлично знал, что за твари водятся в т'кларианских болотах, и сама мысль о том, что на нём находится частичка продуктов их жизнедеятельности, была ему бесконечно противна. Сорел подошёл к ванной, прислушался — тихо, значит, никого нет. Он пожал плечами, открыл дверь и шагнул вперёд.
Сойти с места уже не получилось. Прямо перед ним, протянув руку за полотенцем, стояла Лея, всю одежду которой составляли собственные влажные волосы, живописно прикрывающие плечи и лопатки. Всё остальное было вполне доступно обозрению, и выглядело, в общем, совсем неплохо для девчонки шестнадцати лет. Нет, он, конечно, и раньше считал, что её фигура слишком хороша для того, чтобы демонстрировать её всем и каждому, разгуливая по космодрому в земной одежде крайне вызывающего покроя, но то, что она представляла собой без одежды…
Сорел застыл на месте, словно приснопамятный памятник приснопамятному Кокрейну, не в силах оторвать от неё глаз. Лея, в свою очередь, уставилась на него, прижав к груди полотенце, и открыв рот для какой-то очень громкой и, судя по всему, нецензурной фразы, которую никак не могла придумать. К лицу Сорела прилила кровь, в глазах потемнело. Не вполне соображая, что делает, лишь повинуясь инстинктам, он протянул руку и коснулся её лица, отводя в сторону прядь вьющихся мокрых волос.
За долгие годы их знакомства Лее приходилось наблюдать Сорела в самых разных настроениях, ибо образцом самоконтроля тот не был никогда, но такого ей видеть ещё не приходилось. В серых глазах её друга честных намерений оставалось не больше, чем у хищника, изготовившегося к прыжку, и было совершенно ясно, что если она не треснет его по голове чем-нибудь тяжёлым прямо сейчас, добром всё это не кончится. Ценная была мысль, жаль только, что ничего тяжелее полотенца в её распоряжении на данный момент не было. Сорел сделал ещё один шаг вперёд и положил ей на лицо вторую руку. Глаза его стали пустыми и холодными, словно пустыня Гола под светом Т'Хут, лицо потемнело, и отступать он явно не собирался.
Лея пришла в себя первой. Она завопила так, что стёкла в доме задрожали безо всякого применения её сомнительных дарований.
— Вон отсюда! Извращенец! Педофил!! Старый хентайщик!!!
— А-а-а!!! — Сорел оттолкнул Лею и грохнул дверью ванной, вылетая в коридор.
На пороге детской с самым зловредным видом стояла Эван, небрежно кутаясь в не очень большое полотенце. А мы тут квантовой физикой занимаемся, всплыла в его голове незабвенная Леина фраза. Сорел скрипнул зубами и молча прошёл мимо, проклиная всё на свете.
* * *
— Ну и чего ты орала?
— Я испугалась! Ты бы на моём месте тоже заорала, не сомневайся.
— Я бы не заорала, а завизжала. Что же до испуга — думаю, он испугался ещё больше. У него та-а-акое лицо было…
— Зелёное?
— Белое. Как простыня.
— Эван… — Лея смущённо пнула босой ногой дверной косяк. — Как ты думаешь, у них… это…
— Что «это»? — Эван с трудом удалось сохранить серьёзное выражение лица.
— Ну… ты знаешь, о чём я. Словом, этот процесс протекает строго раз в семь лет или бывают отклонения?
— Не знаю, не проверяла, — невозмутимо ответила сестра. — Но полагаю, бывают. У тебя же случаются сбои цикла — во время экзаменов, например. А в чём дело?
— То, как он себя вёл… словом, это странно даже для него. И, по-моему, он пытался повлиять на меня. У него глаза были… чужие.
— Так чего ж ты его не припечатала, как Н'Кая на орбитальной станции? — насмешливо поинтересовалась Эван. — Голову ставлю на кон, это бы его моментально в себя привело.
— Я… забыла, что умею, — Лея растерянно посмотрела на сестру.
— Ты серьёзно? — Эван приподняла одну бровь — эту привычку она уже и не пыталась изжить. — Поверить не могу! И это моя сестра! Позор джунглям!..
* * *
На самом деле Сорел не просто испугался — он был близок к панике. Произошло то, чего так боялась его мать — тщательно упрятанная в глубинах его разума сила почуяла слабину и вырвалась на поверхность, полностью подчинив его себе. Вот то, что тебе нужно, прямо перед тобой, только руку протяни… это же так просто, шептал невидимый голос внутри него, зачем уходить, только посмотри ей в глаза, и она сделает всё, что ты прикажешь…
Неужели он безнадёжен? Неужели Т'Ра оказалась права, и он такой же, как и всё они, такой же Т'Гай Кир, только ещё хуже?!
* * *
…Достопочтенный профессор Ро'Горэй, доктор археологических наук, находился в крайне скверном расположении духа. Вулканец, невозмутимый, словно скульптурное изваяние, ждал реакции на своё предложение. Женщина-землянка, что пришла с ним, отпила из чашки, которую держала в руках и сказала:
— Доктор, вы ведь понимаете, что это предложение выгодно для вашего мира.
— Вы не понимаете! — Ро'Горэю было сложно говорить по-английски — всё-таки органы слуха андорцев сильно отличаются от человеческих и вулканских. — Не понимаете! Если экстремисты найдут реликвию первыми, будет война! Ужасная война!!!
— Все войны ужасны, — Сарэк покосился на жену, словно спрашивая, понимает ли она, во что их втравили. — И наша общая цель — предотвратить вооружённое столкновение.
— Любой ценой?
— На свете мало вещей, за которые стоит платить любую цену. Подумайте об этом, доктор Ро'Горэй, — Аманда поставила чашку на стол и встала.
— Аманда? — Сарэк посмотрел на жену с едва уловимой тревогой во взгляде — сутки бодрствования не прошли для неё бесследно — под глазами залегли тени, углубились морщинки вокруг рта.
— Я в порядке. Просто думаю — стоит ли нам рисковать? Война действительно может начаться в любой момент, а дети…
— Они вполне способны позаботиться о себе на период нашего отсутствия. Кроме того, я всё же рассчитываю на мирное разрешение проблемы.
— Ты чертовски самонадеян, муж мой. Как и всегда, впрочем, — женщина устало улыбнулась.
Сарэк взял жену за руку и сжал её пальцы в своих.
— Что происходит, Аманда?
— У меня плохое предчувствие, Сарэк. Что-то случится. Обязательно случится.
* * *
Женская интуиция — вещь, вошедшая в легенды. «Что-то» или, по крайней мере, близкое к тому, случилось уже утром следующего дня.
Рано утром, пока девушки ещё спали (это было непременным условием его визита), в дом явился Сорел. Во-первых, ему всё-таки нужно было забрать кристаллы. Во-вторых, требовалось выяснить одну важную вещь. Дождавшись, пока Сарэк закончит завтракать и покинет кухню, Сорел подошёл к женщине и решительно заявил:
— Аманда, у меня возникла проблема лингвистического характера.
— Ты обратился прямо по адресу, Сорел, — сказала Аманда, загружающая посудомоечную машину. — Я слушаю.
Сорел вздохнул. Значение слова «извращенец», и уж, тем более, «педофил» было ему вполне понятно, и наградили его данными эпитетами, безусловно, по заслугам. Но что касается последнего термина, в словарях он его не нашёл.
— Я недавно слышал от одной девушки… такое слово… — запинаясь, начал Сорел, краснея и бледнея взависимости от находящих на него воспоминаний.
Аманда закаменела.
— И какое же это слово? — осторожно спросила она, вытаскивая из машины посуду и раскладывая её в настенном шкафу.
— Хентайщик, — и зачем-то уточнил. — Старый…
Японский Аманда помнила хорошо-о-о… Внимательно проследив за падающей на пол тарелкой, она выровняла дыхание и как можно более спокойно спросила:
— И которая из моих дочерей назвала тебя этим словом? — если бы род Стемпл Грейсонов обладал способностью убивать взглядом, от Сорела бы уже давно осталась только кучка пепла. Причём не очень большая.
